Вещей более удивительных и в некотором роде странных чем копаться в старых письмах (и вещах) я знаю немного. Не могу сказать, единственный ли я испытываю дискомфорт от формальной переполненности почтового ящика электронными письмами различной степени ненужности, но все эти письма-письма.. как ярлыки и документы на рабочем столе: немного — терпимо, даже удобно; много — отвратительно и ужасно — раздражает донельзя. И не столько беспокойство за взлом ящика (как у небезызвестного борца с коррупционным самим собой) тревожит душу — там нет ничего особенного. Кроме, пожалуй, прошлого — того, что ты уже давно забыл.
Погружаясь в письма ты вспоминаешь то, что уже вне твоей сознательной памяти, но лежит в закромах. Все «всплывает» и становится таким ясным, как будто произошло вчера, неделю назад. И вот ты (я) со скоростью мысли фейсконтролишь письма направо и налево, попутно нажимая кнопку удалить и лишь редко задумываясь о том, оставить письмо или нет.
— Какие люди! Да мы с тобой общаемся и до сих пор весьма неплохо. Напишу-ка я тебе, давненько не писал.
— Рассылка, рассылка, рассылка. К чему эта инерция былых интересов интеллекта четырехлетней отсталости? Отписаться, отписаться, отписаться.
— О, неудача. Вот еще одна. Ну, все мы совершаем множество ошибок, чего поделать, нужно дальше идти. Решенные вопросы для истории значения не имеют — и можно смело удалить все то, что кануло в лету.
— О, милый друг, подруга, с тобой мы не общаемся и вряд ли будем. Прости, я удалю и все. Забудем то и это, к чему хранить это дерьмо?
— А кто-то уже умер, да причем давно. Дружище, жаль что ты ушел.
Ну вот, из шестисот с лишком осталось только сто. Пусть полежат до следующего раза. Из других двух тысяч — только семьдесят пять. Мусоросборник, так и есть, все верно.
Один товарищ, помню, утверждал:
Чувство собственной важности делает человека безнадежным: тяжелым, неуклюжим и пустым. Быть воином означает быть легким и текучим.
Ну дак вот как-то посветлее на душе-то стало. Полегче? Да, наверное, все может быть — «уборка» чудеса творит.
