Если Светочка ни разу в жизни не открывала книгу Хайдеггера, Ясперса, Сартра, Ницше или Бергсона, она все равно имеет представление о своих бесценных переживаниях. Пишет о них в дневники на mail.ru, в унылый бложик или делится ими с Наташей и Мариной — не суть.
Суть в том, что, цитирую, «в последние годы все большее признание получает идея о том, что субъективный опыт возникает за счет сопоставления имевшейся ранее информации с новой, отражающей изменения во внешней или внутренней среде». Как бы все банально и просто.
Из-за этих самых субъективных переживаний Николаю плохо спалось в плацкартном вагоне, потому что попеременно всплывала то куриная ножка, хрустящая, румяная и ароматная, проглоченная соседом, то красивые ножки проводницы (после ста грамм — уж точно), то слышался вдруг голос любимой Женечки, спрашивающей, когда будет куплено новое платье, потому что ей ну-совсем-нечего-одеть, то появлялся в этом же недосне начальник, а за ним — столько всего еще.
В эпилоге динозавры играют на трубе и просят быстро, решительно проснуться, следующая станция — конечная. Николай хватает мобильный и старается рассказать об этом самом динозавре первому, кому дозвонится. Но друг зевает. И, вроде бы, друг лучший, а смеется как-то с натяжкой. Он тоже переживал вчера, что-то ощущал и чувствовал, постоянно обо всем этом думал, и у него попросту не хватит сил признаться, что это он идет с гулять с Женей сегодня, а динозавр, черт возьми, сам Коля.
Коля, слышишь, ты динозавр.
